АЛЯСКА

АЛЯСКА




Впервые планы поездки на Аляску и восхождения на Мак-Кинли появились у меня осенью 2010 года. Я говорю именно о планах. До этого были только мечты. А тут как-то Катя сказала, что хочет поехать на Мак-Кинли, но не может найти компанию. Я с воодушевлением идею поддержал.

К декабрю появились еще два вероятных участника экспедиции: Андрей Ивлиев и Анатолий Булычов. Причем, Анатолий уже бывал на Аляске и на Мак-Кинли взойти пытался, а Андрей никогда там не был, но очень хотел. В конце концов, как это часто бывает, к маю 2011 года оказалось, что на Аляску мы едем вдвоем с Андреем. И вот 21 мая после десятичасового перелета шасси нашего самолета коснулись земли североамериканского континента.

Что меня сразу же удивило, так это поведение офицеров на паспортном контроле. Взглянув на мои документы и спросив о цели визита, офицер подал мне бланк для заполнения, но тут же спохватившись, схватил его и начал заполнять сам, понимая, что мне с моим английским это будет сделать сложнее. При всем желании не могу представить себе ничего подобного в исполнении его коллег на постсоветском пространстве. Есть все-таки неуловимое ощущение, что процесс подготовки пограничников в наших странах немного отличается.

Анкоридж – самый большой город на Аляске. Другие города, наверное, еще меньше. Очень чисто, много зелени. Что особенно приятно, на улицах мало пешеходов. Можно пройти полгорода и не встретить ни одного прохожего. Просто рай для мизантропов. Местные граждане, вероятно, ездят на авто. Правда и автомобилей на улицах немного. Но это тоже понятно: Аляска. Не Ташкент, небось!

Что касается пешеходов: они все-таки встречаются ( не исключено, что это такие же приезжие, как и мы ). Кроме того попадаются местные бомжи, которые, видимо, не владеют автомобилем. Причем, если наши бомжи как бы стесняются и уходят с популярных маршрутов куда-то в сторону, прячась под мостами и роясь в мусорных контейнерах, то местные бомжи социально активны. Завидев на пустынной улице пешехода, который с большой вероятностью является богатеньким туристом, они начинают чего-то говорить на своей малопонятной американской разновидности английского языка. Говорят они это часто довольно-таки экспрессивно и, судя по всему, безо всякой симпатии к адресату. Я в таких случаях проходил мимо, делая вид, что не понимаю ни слова. Да, собственно, и притворяться нужды не было.

Кстати, раз уж мы заговорили о бомжах: остановились мы в первом попавшемся хостеле. Постояльцами были, в основном, студенты с нашего родного постсоветского пространства, приехавшие подзаработать на 2 – 3 месяца по программе «Work & travel». Анкоридж для них был перевалочной базой. Поболтавшись там от пары дней до недели, они, как правило, уезжали к месту работы. Интересно, что среди этих студентов больше всего было граждан Украины. Были замечены студенты из Казахстана и Молдовы, но я не припомню ни одного российского студента. Видимо наши земляки едут в более теплые штаты.

Едва поселившись, мы вышли в холл выпить кофейку и я увидел двух постояльцев. По моей оценке, один их них был средних лет, второй – скорее пожилой. Оба выглядели не очень презентабельно. Пожилой был в выцветшей мятой рубашке и заметно хромал. Лица у них были кирпичного цвета, как и у всех людей, которые подолгу находятся на открытом воздухе. Первая мысль была: «да тут, похоже, и местные бомжи заходят перекусить в эту богадельню». Через несколько минут, между глотками кофе, пожилой «бомж» обратился ко мне с вопросом:
- Надолго вы в Анкоридже и куда потом собираетесь?
- В национальный парк Денали, - ответил я без особого энтузиазма. Не люблю я общаться с бомжами. Понимаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поделать.
- А-а-а! На Мак-Кинли ? – заинтересовался «бомж». Такая осведомленность маргинального элемента меня слегка озадачила.
- Мы там были неделю назад, - продолжал опустившийся член американского общества.
- А вы откуда ? – включился в разговор Андрей.
- Из Италии, - ответил «бомж». - Мы поднимались по маршруту Кассина. Немного не дошли до вершины. Наш товарищ сорвался и погиб.
Мы еще немного пообщались с мужиками, допили кофе и пошли бродить по городу.

Через пару дней, познакомившись с городом и закупив продукты, мы заказали такси на Талкитну. Дорога заняла часа два. Еще часа четыре ушло на улаживание всех формальностей с рейнджерами и авиакомпанией и во второй половине дня мы смогли взглянуть на Аляску с высоты птичьего полета. Пилот - молодой парень кратко проинструктировал нас перед полетом и предложил одному из нас пройти в пилотскую кабину. Я не преминул использовать свое положение лидера экспедиции и разместился в кресле второго пилота. Надо сказать, что других пассажиров в этот момент у компании не было и рейс выполнялся исключительно для нас с Андреем. Совсем не так было на обратном пути ( но об этом позднее ). Минут через сорок наша «Сессна» пошла на снижение и мягко приземлилась на леднике Кахилтна рядом с базовым лагерем.

Базовый лагерь представлял собой довольно живописную картину. Вдоль края ледника были разбросаны многочисленные разноцветные и разнокалиберные палатки. На краю лагеря, ближе к «взлетно-посадочной полосе» располагается хижина, в которой проживает рейнджер, регистрирующий группы прилетающие из Талкитны или возвращающиеся после восхождения, поддерживающий радиосвязь с поселком и регулирующий процесс отправки групп, улетающих домой. В нашем случае это была девушка Лиза (в переводе на русский).

Приличных размеров поле посреди лагеря представляло собой лес из тонких длинных прутьев, к вершинам которых были прикреплены этикетки с указанием наименования группы и имени ее руководителя. Это все были «заброски», в которых уходящие наверх группы оставляли ненужные наверху вещи, запас продуктов на случай ожидания обратного авиарейса и т.д. Я сделал свою заброску у нижнего края этого поля, будучи уверенным, что найти ее потом смогу без проблем. Однако к моменту нашего возвращения конфигурация «поля чудес» несколько изменилась и мне пришлось немало потрудиться разыскивая мою вешку среди огромного количества таких же.

Утра в обычном понимании здесь в это время нет: полярный день, все-таки. Заслышав, что в лагере происходит какой-то движняк, мы решили, что уже утро и вылезли из палатки . Из лагеря выходила компания немцев. Первая группа уже проходила мимо огромного флага США, установленного чуть ниже лагеря. Мы быстренько позавтракали и тоже пошли.

Нужно сказать, что на пути от базового лагеря до вершины есть три больших лагеря: на высоте 3300 метров над уровнем моря, на 4300 и на 5200. На участке от базового лагеря до лагеря 3300 есть еще два: первый (побольше) – перед началом первого крутого подъема, второй (поменьше) - после этого подъема. Андрей по утрам, в силу особенностей организма, чувствовал некую разбитость и отсутствие аппетита. Поэтому вначале я готовил завтрак, затем поднимался Андрей и, перекусив, мы начинали движение.

На второй день нашего пути часам к двенадцати мы достигли высоты 3300 метров над уровнем моря. Палаточный лагерь внушительных размеров располагался на пологом участке снежно-ледового склона. Народ обустраивался основательно. Палатки стояли на выровненных, заглубленных в снежный склон площадках и были окружены ветрозащитными стенками. Мне повезло: пока я отдыхал сидя на рюкзаке и поджидая сильно отставшего Андрея двое парней из Канады собрали свою палатку и сказав мне, что место свободно ушли наверх.

Андрей пришел через час. Едва сбросив рюкзак он сообщил, что ему необходимо немного поспать. Меня это немного насторожило. Все-таки мы спали около десяти часов, шли всего два – три часа и набрали всего 500 метров высоты. Мне, конечно, полегче: я месяц назад ходил треккинг в Гималаях и что-то от моей акклиматизации еще сохранилось. Но ложиться спать через каждые три часа ходьбы … ?

Ясный солнечный день. Полдень. Андрей забился в палатку и выходить не желает. Я решил забросить часть груза на перемычку для облегчения своей завтрашней участи и более качественной акклиматизации. Все прошло как по маслу. Заброску я оставил на знаменитом Windy Corner. Правда ветра там в этот момент не было. Я, как и положено, закопал свой мешок с грузом на полметра в снег, воткнул вешку и отправился вниз. Подойдя к последнему спуску к лагерю, встретил Андрея.
Ну вот: внял-таки голосу разума! А может ему приснилось чего ... ?
Спустился я в лагерь и начал готовить ужин. Андрей вернулся вскорости. До перемычки он, конечно же, не дошел . Вышел на плато и сделал заброску.

Утром собираем вещи, готовимся к выходу на 4400. В этот момент мимо нас проходят в попутном направлении русскоговорящие восходители. Вот это встреча! Да это же парни из Москвы, с которыми мы вместе летели из Франкфурта и расстались в аэропорту Анкориджа. Решили, что дальнейшие планы будем согласовывать и на вершину пойдем вместе. Они уходят, немного позже стартуем и мы. Соотечественников я догнал на снежном поле, в конце которого виден подъем к Windy Corner. Они остановились отдохнуть и обнаружили рядом с тропой какое-то непотребство. По снегу разбросаны бумажки, пакетики, конфетные обертки. Учитывая то, как строго здесь следят за соблюдением чистоты ( вот даже горшки и пакетики для экскрементов выдали ), картина просто поражает. Сначала удивляемся, потом возмущаемся. Почему-то у нас появляется подозрение, что, по всей видимости, нагадили наши дорогие соотечественники. Мы даже не догадывались насколько близко к истине было наше предположение! Приглядевшись к помойке я заметил, что из-под снега торчит кусочек ткани до боли знакомого цвета. Разгребаю снег … Так и есть! Это заброска Андрюхи, завернутая в чехол от рюкзака. Раздолбай!!! Ведь говорили же рейнджеры на чистейшем английском языке: закапывайте заброски минимум на полметра! А он чуть присыпал снегом и думал местные птички не догадаются где надо искать? Это же не дятлы! И вот результат: чехол весь в дырках. Конфетки, которые находились сверху, птички, конечно, не съели, но сильно понадкусывали. Я торопливо пытаюсь прибрать это безобразие пока никто не увидел. Наконец подходит Андрюха. Неудовольствие, высказанное мной, его, судя по всему, нимало не волнует. Вообще его поведение наводит на мысль, что ему все по барабану. Он только спрашивает, как птички смогли найти его заброску и начинает собирать разбросанные продукты.

Следующая остановка на Windy Corner. Ветра опять нет. С погодой нам пока везет. Переход отсюда до лагеря на 4300 с небольшим набором высоты, но достаточно протяженный с большой петлей для обхода ледниковой трещины. Сам лагерь раскинулся на большом ровном поле и производит сильное впечатление своей обустроенностью. Это целый город, в котором есть свои улицы. Все палатки размещены внутри двориков, обнесенных стенами из снежных кирпичей. Попытки найти свободный дворик не увенчались успехом и нам пришлось тоже взяться за строительство. Вот тут и на мне сказалось воздействие высоты. Пока Андрей, по обыкновению, лежал в палатке, я вместе с москвичами занялся возведением снежной стенки. А нужно было сначала немного отдохнуть! Через какое-то время я почувствовал, что мне поплохело. Но хорошо то, что хорошо кончается. Немного отдохнув и хлебнув чайку, который вскипятил Андрюха (спасибо ему ) я почувствовал себя вполне сносно.

Следующий день решили объявить днем отдыха. Нельзя же так безостановочно набирать высоту. Это может плохо кончиться. После ужина я укладываюсь спать. Андрей же, напротив , вдруг почувствовал бодрость духа и переместившись в палатку к москвичам начал развлекать их рассказами о том, как он героически водил таких же выдающихся спортсменов, как он сам, в лыжный поход по Кузнецкому Алатау. Засыпая, я слышу, как он произносит полным мужественности голосом:
-Тогда я отдаю приказ: «Копать снег!»

Отдохнув один день, решаем выдвинуться в направлении штурмового лагеря. Андрюха утром почему-то вновь чувствует упадок сил. Я, как обычно, готовлю завтрак, поднимается Андрей , едим и выходим наверх. В лагере выше пяти тысяч высоту почувствовали уже все. Ощущалась слабость, побаливала голова. Понятно, что правильней было бы пожить здесь денек, а затем штурмовать вершину. Но хорошая погода стоит уже несколько дней и долго так продолжаться не может. Все понимают, что в ближайшее время станет гораздо хуже и прогноз, полученный от рейнджеров, это подтверждает. Завтра еще должно быть довольно сносно, а послезавтра погода надолго испортится. Решаем выйти завтра на штурм, а если будем чувствовать себя плохо, вернемся отдыхать и ждать погоду. Слава – лидер московской команды предлагает разбиться на две группы в соответствии со скоростями, которые участники нашей компании показали на подходах. Никто не возражает. Таким образом мы идем вдвоем со Славой, а Андрей составит компанию Игорю и Денису. Серега же решил вообще отказаться от восхождения. Сказал, что и так все замечательно.

Чем хороши восхождения на Аляске? Здесь не нужны ранние подъемы! С самого начала наших занятий альпинизмом нас учили, что выходить из лагеря нужно пораньше, зачастую даже затемно. Во-первых для того, чтобы оставалось побольше светового времени для восхождения и на обратный путь, во-вторых , чтоб не успели начать осыпаться раскисшие под жарким горным солнцем лавино- и камнеопасные склоны. Вот ранние подъемы и не нравятся мне больше всего в альпинизме.
Совсем другое дело на Аляске. Здесь в это время полярный день, здесь всегда светло. И холодно. А часов до десяти тут очень холодно. Лучше не спешить. Не все, однако, придерживаются такой точки зрения. Когда в 7 часов я выглядываю из палатки, размышляя о том, не пора ли начать готовить завтрак, то вижу на косой тропе, ведущей на перевал Денали, первую тройку нетерпеливых восходителей. Чуть позже выходит еще одна. Мы, как и планировали, выходим в 10 часов. Самыми последними. Вся тропа от начала подъема до выхода на перевал заполнена черными точками, которые почти не движутся.
Мы подходим к подножию склона и ждем, замерзая в тени горы. Возвращаемся к лагерю и ждем уже под лучами солнца. Примерно через час стало заметно какое-то продвижение и мы вернулись к началу тропы. Сразу скажу, что на пути к вершине мы со Славой обогнали почти всех этих представителей западной школы альпинизма. А еще говорят, что наши спортивные разряды ничего не значат и что наш альпинизм, якобы, сильно отстал от западного. Неизвестно еще кто от кого отстал.
Подъем на перевал Денали является наиболее опасным участком классического маршрута на вершину. На самом деле, конечно, ничего особенного: снежно-ледовый склон средней крутизны. Тем не менее, именно здесь восходители улетали вниз и уже в этом сезоне был открыт счет погибшим. Другой опасный участок – вершинный гребень и подъем на него. Но все прошло удачно. Был сильный и очень холодный ветер , при выходе на, так называемое, футбольное поле и на вершинном гребне. В лагерь вернулись к вечеру при свете солнца. Андрей, Денис и Игорь пришли часа в два «ночи» при сумеречном освещении. Андрей, заползая в палатку сказал, что очень замерз, что завтра с утра вниз и только вниз. Не останавливаясь. К теплу. Прямо до Талкитны.

Меня такие радикальные меры не очень вдохновляли, но спорить я не стал. Утром пошли вниз, но спустившись до лагеря на 4300, Андрей исчерпал запас сил и предложил немного поспать. Тут наши мнения сильно разошлись: я же ведь уже приготовился двигаться дальше и собрал вещи. После короткой, но эмоциональной дискуссии мы продолжили движение. Когда спустились до лагеря на 3300 погода начала портиться. Я предложил переночевать в этом лагере. Андрей ответил, что предпочел бы двигаться автономно и независимо, а поскольку у каждого из нас есть палатка, то препятствий к этому никаких нет. С тем и расстались. Метрах в трехстах ниже пришлось идти уже сквозь настоящую метель. Тропу было не видно. Выручали только вешки, стоявшие вдоль тропы с интервалом метров 50. Спустившись до 2800 я решил, что ходить в метель – это не наш метод и поставил палатку примерно там же, где мы ночевали в начале нашей эпопеи. При этом я надеялся, что Андрюха последует моему примеру, тем более, что последний переход до базового лагеря изобиловал закрытыми трещинами, а снег за эту неделю уже заметно раскис. Все-таки лето уже наступило! Поужинал и не дождавшись Андрея прилег вздремнуть. Проснулся я часа в четыре ночи от голосов проходившей мимо очередной группы. По всему было видно, что Андрей не посчитал нужным согласовывать со мной свои действия.
Через полчаса ходьбы я встретил двоих парней. Еще через десять минут непринужденной беседы на языке, напоминающем язык Шекспира, мы выяснили, что нам проще общаться на русском и что Андрей к настоящему моменту уже, видимо, подходит к базовому лагерю. Заодно подтвердилась информация о том, что снег раскисает и открываются новые трещины. Вот тут-то наконец и пригодились мне снегоступы, взятые напрокат в Анкоридже. Без них было бы гораздо хуже ( может быть даже настолько, что хуже уже некуда ).

Базовый лагерь представлял собой сонное царство. Большая часть присутствующих мечтала улететь в Талкитну. Предыдущий день самолеты не летали по погодным условиям и уже образовалась очередь , про сегодняшний день первая информация должна была появиться после восьми часов утра.
Палатка Андрея стояла на краю лагеря, сам он привычно восстанавливал силы. Поставил свою палатку и я, отметился у рейнджера Лизы и лег спать. Проснулся я от громко произносимых тостов в стиле «Ну, за успешное завершение нашего мероприятия !». Это распивали коньяк наши знакомые москвичи, только что подошедшие в базовый лагерь.
В этот же день мы с Андреем улетели в Талкитну. Игорь с Денисом тоже. А Славе с Серегой пришлось пожить на леднике еще двое суток.

После возвращения в Анкоридж началась «культурная программа». Взяв напрокат машину, мы покатались по полуострову Кенай и прошли вдоль побережья на экскурсионном судне наблюдая за сивучами, касатками и прочей морской живностью. Затем москвичи отправились домой, а мы зависли в Анкоридже еще на неделю в ожидании нашего авиарейса. Опять тот же хостел, хозяин которого встречал нас уже как дорогих гостей. К этому времени украинских студентов стало уже так много, что пробираясь по вечерам к своей кровати я рисковал наступить на одного из них. Зато Андрей почувствовал себя как дома, даже еще лучше. Теперь он каждый день знакомился с новыми украинскими студентками, рассказывая им о том, как героически он восходил на Мак-Кинли. Не обходил он вниманием и студенток из Средней Азии и каждый раз, когда разговор заходил о Казахстане или Узбекистане, придав своему лицу выражение усталости и пресыщенности всеми этими восхождениями, говорил: «Да мы там в вашем Оше бываем очень часто…». Случалось, что проснувшись среди ночи, я слышал за стенкой все ту же фразу. Единственное, что нас огорчало,- это тающие с каждым днем финансовые запасы. Лишь наступивший в конце концов день отъезда спас нас от полного разорения.